В эфире Тюмень, Алекс Неймиров:
Ученик : Люди!
Покуда сердца стучатся, -
помните!
Какою ценой
Завоевано счастье, -
Пожалуйста, помните!
Алекс Неймиров : В эти майские дни в тюменских школах звучат стихи и песни о войне, рассказы ветеранов. Для поколения next Великая Отечественная – это, прежде всего, легенда о подвиге во имя мирной жизни. В их учебниках истории нет того, о чем говорится в книге «Запрещенные солдаты». Само название многое объясняет – до 2005 года на документах стоял гриф «Секретно».
На обложке издания – фотокарточки 30-40-х годов прошлого века, которые взяты из фильтрационных дел бывших военнопленных-тюменцев. Внутри – фамилии земляков, которых более полувека считали предателями родины. Русские не сдаются – предписывала сталинская военная доктрина. Тем не менее, с 1941 по 1945 в немецкий, финский и румынский плен попали 5 миллионов 700 тысяч советских солдат и офицеров.
Александр Петрушин : Всегда стоит вопрос, почему это случилось?
Алекс Неймиров : Один из авторов книги Александр Петрушин считает, что официальная пропаганда предпочитает до сих пор обходить этот неудобный вопрос.
Александр Петрушин : Почему в стране, которая была полностью милитаризирована, в которой экономика работала только на военный лад, были проведены чудовищные репрессии 30-х годов, когда песенники изнывали: «Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин, а первый маршал в бой нас поведет?», и когда это случилось, был шок. Как объяснить, почему они до Волги дошли? Почему вся Белоруссия за неделю была оккупирована, почему такие котлы? Почему только в одном окружении под Вязьмой было 667 тысяч только военнопленных? На эти вопросы надо отвечать. Возникает стыд, разочарование. Почему мы, победившие ценой таких жертв, живем хуже побежденных?.
Алекс Неймиров : Вместе с Александром Петрушиным, бывшим замом начальника Тюменского регионального Управления ФСБ, над томами «Запрещенных солдат» работал журналист Рафаэль Гольдберг. В первую книгу вошло 2058 фамилий, во вторую — 1204, в третью — 1202. За три года писатели изучили более 5000 архивных дел, сверили сведения с другими источниками, выписали цитаты из допросов. Глазами бывших военнопленных можно увидеть совсем другую войну, в которой есть и просчеты военачальников, и горечь поражений.
Рафаэль Гольдберг : В принципе, мы пытаемся разрушить мифы.
Алекс Неймиров : Говорит о главном Рафаэль Гольдберг.
Рафаэль Голдберг : Что такое история? Это собрание мифов, а не фактов. Миф о Зое Космодемьянской, миф о Николае Гастелло, миф о 28 гвардейцах. Миф - очень удобная вещь, потому что его всегда можно откорректировать, подстрогать. Если тебе кто-то мешает, берут рубаночек и – фьють! – никаких заусенцев. А история она ведь вся из заусенцев. Попробуй провести по истории рукой – у тебя вся рука будет в занозах. И каждая заноса – это какая-то боль, какая-то рана, какая-то несправедливость…
Алекс Неймиров : Например, до выхода в 2005 году первой книги «Запрещенные солдаты» о Герое Советского Союза Николае Захарчуке на его малой родине знали, но, как выяснилось, далеко не всё. Вот что рассказал директор Ялуторовского музейного комплекса Павел Белоглазов.
Павел Белоглазов : Он приезжал к нам, обменивались какими-то материалами. Но он никогда не вспоминал о своем прошлом, о том, что с ним произошло.
Алекс Неймиров : Как удалось установить документально, звезду Героя Захарчуку дали посмертно. Тогда как командир взвода был ранен и попал в плен к немцам. Значит ли это, что о его подвиге, совершенном на берегу Днепра в 1943, нужно забыть? Гольдберг и Петрушин настояли на том, чтобы имя героя появилось на Мемориале Памяти в Тюмени.
Книга «Запрещенные солдаты» увидела свет благодаря финансовой поддержке Департамента информационной политики Тюменской области. Вице-г убернатору Сергею Сарычеву предлагали потратить деньги на «положительные» проекты, но он считает, что нужно говорить всю правду о войне, какой бы горькой она не была.
Сергей Сарычев : У солдата Победы, который дошел до рейхстага – это своя правда, у командующего армией – своя правда, у танкиста – своя, а у того, кто побывал в плену, тоже есть своя правда, и у репрессированного есть своя правда, потому что государственная машина не всегда была справедлива.
Алекс Неймиров : Последний том «Запрещенных солдат» напечатан тиражом 1000 экземпляров. Половину передадут тюменским библиотекам и школам, отправят в музей имени Сахарова и Соловецкий монастырь.
В эфире Самара, Сергей Хазов:
Перед Днем Победы самарские власти, не скупясь на громкие торжественные слова с телеэкранов и страниц газет, радостно рапортовали, с какой заботой они относятся к ветеранам войны. Фронтовикам вручали новенькие автомобили «Лада», новые квартиры в домах ветеранах, делали другие дорогие подарки. «Но есть в Самаре участники войны, о которых забыли власти. Помнят о таких ветеранах разве что правозащитники, к которым пенсионеры приходят, чтобы отстоять свое право на положенные им по закону льготы», - говорит директор правозащитной организации «Свободное общество» Валерий Павлюкевич.
Валерий Павлюкевич : Вот обещают к следующему юбилею, а следующий юбилей Победы будет 65 лет Победы. Это вроде бы недалекий такой год 2010, но, с другой стороны, этим людям давно уже за 80. Если мы их планируем расселить, дать им хорошее жилье, когда им будет 85-90 лет, понимаете, что идет процесс вымирания ветеранов. Им нужно давать, как говорится, в ближайшие месяцы! Годы они уже просто не тянут физически. Я считаю, что это огромный цинизм говорить о том, что мы обещаем ветеранам через два года обеспечить им жилищные условия. Эти условия надо обеспечить в ближайшее время, и тогда это будет действительно настоящей заботой о ветеранах.
Сергей Хазов : Мария Зинкина, несмотря на свой возраст, вынуждена подрабатывать. «Иначе трудно оплачивать квартиру», - рассказала пенсионерка. «О ветеранах государство вспоминает только перед Днем Победы, присылая очередную поздравительную открытку», - говорит Мария Зинкина.
Мария Зинкина : Сейчас дадут, как у нас сейчас принято, подарят машину ко Дню Победы. Это ни о чем не говорит, абсолютно ни о чем. Забота должна быть постоянной. Каждый год какая-то материальная помощь должна быть. На пенсию не может человек существовать. Во-первых, очень дорогое жилье. Там есть скидка, но она ни на что не влияет. Настолько мала пенсия, что никакие льготы не позволяют жить в достаточно нормальных условиях. Я считаю, 10 тысяч будет нормально для нас, а так надо 10-12 тысяч, чтобы хотя бы прожить нормально, достойно, не ходить (мне вот 70 лет) работать каждый день. Это очень сложно.
Сергей Хазов : В годы войны Мария Зинкина, еще будучи ребенком, работала, воплощая популярный в то время лозунг «Все для фронта, все для Победы!». «Сталинское время было страшное и ужасное», - вспоминает Мария Зинкина.
Мария Зинкина : О годах войны мне запомнилось, что я была голодная. В 1933 году у меня умерла сестра от голода. Мы голодали. Я помню кружку молока, которую нам приносили соседи. Нас пятеро детей было. Я считаю, что благодаря мужеству наших солдат, усердия наших родителей, работы (мы же все подростками ходили колоски собирать на полях)… Если считать, что тогда за колосок зерна сажали в тюрьму, было настолько все строго, настолько, может быть, неправильно. Пусть лучше пропадет, сгниет, но только не людям. Вот это было неправильно.
Сергей Хазов : Другой самарский ветеран, Вера Титова, переживает, что не получает положенную ей прибавку к пенсии.
Вера Титова : Обещали в прошлом году 300 рублей для участников. В этом году обещали 1 тысячу рублей. Но, думаю, что и этого не будет. У нас много обещают, да ничего не делают. Ведь не я одна, а другие получают нищенскую пенсию, которой хватает только заплатить за коммунальные услуги, за квартиру и все. Жить очень трудно ветерану, который получает маленькую пенсию. Праздника такого не чувствуется. Власть надо менять. Всю власть менять, потому что они обещают, но ничего не делают. Обещали, что не будет повышения на продукты, не будет никакого повышения, а пойдешь на рынок, все дорожает.
Сергей Хазов : «Для ветеранов главное – не чувствовать себя одинокими», - говорит Вера Титова.
Вера Титова : Самое главное – человеческое внимание, чтобы не обещали, а выполняли все то, что нужно для ветерана. А у нас наоборот делают – много обещают и ничего не делают.
Сергей Хазов : Самарские правозащитники намерены помогать забытым чиновниками ветеранам войны, чтобы старики не чувствовали себя одинокими.
В эфире Челябинск, Александр Валиев:
Владимир Иванович Синельников в минувшем апреле отпраздновал свой 90-летний юбилей. Он не очень громко и не очень внятно говорит - сказываются и годы, и то, что нет возможности лечить зубы. Вот как ветеран ответил мне на вопрос, что он считает самым важным в своей жизни.
Владимир Синельников : Самое важное в моей жизни я считаю, что я поступил в военное училище. Первый раз я пытался поступить в челябинское учебное училище. На станке учился в 9 классе, но мои года не позволили мне, а, во-вторых, программа поступления была среднего образования. Я не поступил. Я вернулся обратно домой. В это время как раз произошел арест учителей. А учителя – бывшие офицеры и жены царского времени. Нас, весь 9 класс, послали по районам, по деревням учителями. Я попал в свою родную деревню, где я родился. Вел математику.
Александр Валиев : Два года бывший девятиклассник вел математику у младших школьников. А потом все-таки отдал документы в Канское военное училище. Выучился на штурмана ночных бомбардировщиков. Много летал, а однажды, когда их машину подбили в небе над Белоруссией, катапультировался и после блужданий по болотам попал к партизанам. Участвовал в налетах на немецкие колонны. Позже вернулся к полетам, был среди тех, кто оборонял Ленинграда и даже бомбил Берлин. Его парадный пиджак увешан медалями и орденами - есть среди них и орден Боевого красного знамени, и орден Ленина, и две Красные звезды. После войны он попал на Урал, работал в шахте. Говорит Анатолий Военков, историк челябинской школы номер 23. Анатолий Кузьмич знаком с Синельниковым несколько лет и по мере сил помогает ветерану в решении вороха проблем.
Анатолий Военков : Демобилизовался в звании старшего лейтенанта, возвращается сюда, в свои места. Приехал к нам. Там встретил как раз Александру Ивановну. Поженились. Все вроде бы нормально. И он устраивается работать на шахту. За успехи в труде ему дают Орден Трудового Красного Знамени. Случается опят же трагедия. На шахте крепеж не выдержал, и дают инвалидность.
Александр Валиев : После выхода на инвалидность Синельников работал военруком в челябинской 23-й школе, а также в техникуме. Потом здоровье стало слабеть. Из дома Синельников давно уж не выходит, около 12 лет он прикован к креслу-каталке. Сначала, пока позволяли силы, обходился механической каталкой, потом стал выбивать электрическую. Рассказывает Анатолий Военков.
Анатолий Военков : Коляска механическая. Он говорит – я уже не могу. Одни кости остались. Спрашивает – могу ли я пробить электрическую? И вот началось хождение. Начинаем, куда обращаться? Начинаем обращаться в администрацию города. Извините, сметой не предусмотрено, обратитесь в Совет ветеранов. В Министерство соцобеспечение обращался. В конечном итоге, что-то сработало. Но весь идиотизм заключается в том, что коляску делали во Владимире, а комплектующие, в основном, аккумулятор китайский. Аккумулятор ресурс исчерпал. Пока он зарядится, полчаса поездит и все. И опять пошли по кругам.
Александр Валиев : Чиновники отвечают, что, оказывается, в России не производятся кресла-каталки с электроприводом, а значит, и аккумуляторов подходящих нет. Говорят, надо ждать, пока закупят в Голландии. Между тем, если раньше Владимир Иванович мог выезжать на улицу, то теперь и по дому особенно не поездишь.
Владимир Синельников : Сел аккумулятор и все. А сейчас два-три раза проеду и все. Старый. Эта коляска стояла на складе больше двух лет. Теперь я на улицу, когда получил его, съездил два раза и все.
Александр Валиев : В конце 90-х годов Синельникову выделили «Оку», на ней ветерана возил зять - в основном, на лечение в госпиталь. Но за почти 10 лет машина пришла в негодность. Сейчас старику лишь выписывают рецепты, на процедуры возить его не на чем, в госпиталь тоже не принимают. Поэтому вместо лечения зубов - удаление на дому, вместо полноценного лечения глаз - капли. Говорит родственник ветерана Александр Крюкин. Он сейчас ухаживает за Владимиром Ивановичем и его сыном, который является инвалидом с детства.
Александр Крюкин : В 1999 году была выделена «Ока». Но свой ресурс она уже давно выработала, сыпется. Пенсию, которую он получает, мы регулярно ее тратим, чтобы хоть как-то поддержать машину. В 2005 году мы начали обзванивать относительно машины, чтобы заменить ее, но было все снято. Ветеранам войны выдавали автомобили – это сняли дело. Никаких очередей, ничего. А выделили по 1 тысяче рублей в месяц фронтовикам. Мы еще с дедом смеялись – если по 1 тысяче рублей, на «Оку» надо будет копить примерно лет 12. Так что, надо мужаться, жить и будем копить, по 1 тысяче откладывать.
Александр Валиев : И вдруг инвалидам войны снова стали выдавать автомобили. Синельников обратился к чиновникам, но те отказали. Дескать, им нужно обеспечивать тех, кто стоял в очереди до 2005 года. А что будет дальше - пока неизвестно.
В эфире Ростовская область, Григорий Бочкарёв:
В Новочеркасском городском военкомате десятки лет существовал Музей боевой славы. И не просто существовал, он — действовал. И вот в 2008, в канун Дня Победы, он закрылся. Точнее — его закрыли. Окончательно и бесповоротно. Вот что об этом вопиющем случае рассказывает коренная жительница Новочеркасска Елена Надтока:
Елена Надтока : Раньше были школьные музеи, в частности, был очень хороший музей в первой школе, где я училась, причём были собраны настоящие экспонаты. Школа носила имя Забронского — Героя Советского Союза. Мы ещё детьми ходили домой в эту семью. После ремонтов все музеи в школах уничтожили, неизвестно, куда делись экспонаты.
Это единственный был музей, который действительно пользовался огромным уважением. И я туда попала, мне ещё было, наверное, лет десять. Мою подругу там принимали в пионеры. То есть, при всём, притом, что молодёжь относится к таким вещам не очень серьёзно, но меня, лично, этот музей всегда потрясал. Я даже помню наизусть фамилию человека, который тогда вёл экскурсии, фамилия его была Бикулов. Вот эта с детства сохранилась фамилия, я её помню. Военный в форме, я ещё не разбиралась в званиях, чинах, но я помню фамилию. Я помню эти стенды, я помню оружие, каски, карты военные. То есть мы всё это воспринимали действительно с каким-то трепетом. У нас туда ходили ребята, у которых начиналась военная подготовка, то есть, это было действительно воспитание призывников. У нас многие ребята шли учиться в военное училище связи, они в обязательном порядке тоже ходили в этот музей.
Музей существовал много лет. Были там два зала, и в этих залах были с любовью, с чувством собраны экспонаты. И он много лет существовал. А несколько лет назад он стал какой-то частью Музея истории донского казачества. И вот, видимо, с этого момента начался конфликт. Конфликт выражался в чём? Что военкомат заявлял, что это всё не наше, нам нужно помещение. То есть, музей последние годы фактически не работал. Но экспонаты хранились там. И каждый год на заседании городского Совета ветеранов вставал вопрос о том, что уничтожается музей. Как же мы воспитываем призывников, как же мы воспитываем патриотизм, как же мы ходим по школам, проводим Уроки памяти и рассказываем о погибших, когда у нас нет места, куда бы могли просто привести призывника? И каждый год этот вопрос поднимался. И года два назад этот вопрос ставили перед мэром города, и в ответ прозвучало обещание о том, что музей будет сохранён.
Но, тем не менее, вот в этом году, я просто не могу назвать этих людей, эти люди, по несчастью, имеют очень близкое отношение к военкомату, поступил звонок, поступил сигнал, что музей окончательно прекратил своё существование, что на месте этих залов оборудован актовый зал, то есть, чисто помещение для нужд военкомата, поскольку там, вроде, расширяются штаты, что экспонаты частью вывезены, часть, как мне сказали, сданы в металлолом, и под вопросом судьба Книги памяти. Книга Памяти издавалась на деньги областного бюджета в 1995 году, и распространялась через военкоматы всей Ростовской области. И у них было огромное количество этих книг. И судьба этих книг, вот, как мне сказали, ну, похоже, что им грозит просто сдача в макулатуру.
Григорий Бочкарёв : Как оказалось, журналист Елена Надтока, помимо профессионального, имела к донской «Книге памяти», изданной к 50-летию Великой Победы, и личный интерес.
Елена Надтока : Я, почему ещё стала искать Книгу Памяти, так получилось, что она попалась мне случайно от моей подруги, и я увидела, ну, никогда бы я не посмотрела фамилию своего отца, ну, так получилось, что случайно открыла на букве «Т», это моя девичья фамилия Тарасова, и увидела: «Тарасов Михаил Николаевич, погиб 30 июля 1943 года». И никаких данных, как там написано, нет. Я эти данные знаю. Отец не погиб 30 июля, он участвовал в боях на Миус-фронте, 31 июля он попал в плен. До сорок пятого года был в лагерях. Их освободили в начале мая сорок пятого года. Он служил до сорок шестого года. Ну, остался жив, стал профессором, доктором наук, Заслуженным деятелем науки и техники Российской Федерации, и так далее.
Григорий Бочкарёв : Вдова одного из умерших уже в мирное время ветеранов Великой Отечественной войны Елена Николаевна расстроено махнула рукой:
Елена Николаевна : Слава богу, что мой Петро не дожил до этого позора. Даже не знаю, что бы он этим сволочам, этим людям сказал. Даже боюсь думать, что бы он им сказал. Как же им не стыдно?!
Григорий Бочкарёв : Что же касается Музея боевой славы, то теперь на его месте, говорят, будет большой и красивый актовый зал. Для так называемой работы с призывниками. Продолжает Елена Надтока:
Елена Надтока : Туда приходили на День Победы, приходили на двадцать второе июня, там постоянно рассказывали о битве под Сталинградом, о битве под Москвой, о том, где участвовали наши земляки, ну, это был центр вот такого воспитания. Он всегда был открыт, этот музей. Туда ходили и пожилые, и молодые и так далее. И вот сейчас, мне кажется, замены ему нет.
Меня, честно говоря, ну, я в Новочеркасске родилась, я тут уже пятьдесят с лишним лет живу, меня вот уничтожение такого вот музея, и именно под День Победы, ну, если честно, меня это убило. Вот просто убило. Меня редко может что-то так ударить, но меня это просто убило. С кем бы я не говорила – со своими сверстниками, одноклассницами… Девчонки просто плакали. Вчера я заговорила на работе об этой Книге Памяти, что мне пообещали дать в военкомате несколько штук, меня попросили все принести эти книги. Все хотят ее иметь. То, что это произошло под День Победы… Я не знаю. Такое отношение именно военкомата!... Я уж не говорю о том, что у нас руководитель города — мэр — генерал военный, глава думы — тоже генерал военный. Неужели это их не волнует?
Григорий Бочкарёв : Видимо, в Новочеркасске сложилось своё понимание патриотической работы с молодёжью. Мол, придёт срок, пришлём повестку. А чтобы молодые люди уж точно никуда не делись, городская дума специальным своим решением обязала состоящих на воинском учете парней 18-27 лет в период призыва «лично» сообщать военкомату о своём временном отсутствии дома.
В эфире Псков, Анна Липина:
Иван Павлов : Ну, первое знамя водрузили - Минин в их числе. 4 человека группа, здесь фамилии их написаны. Второе знамя через 2-3 часа водрузили уже Кантария и Егоров на совсем другую фигуру конного рыцаря. И оно тоже постояло, потом его сняли, а на купол совсем другое знамя.
Анна Липина : Председатель псковского совета ветеранов Иван Павлов держит в руках книгу "Ратная слава Отечества". В ней про битву за рейхстаг только правда, говорит ветеран. Это, по его словам, единственное издание, где имя Михаила Минина и его товарищей идет впереди известных всей стране Егорова и Кантария, которые во всех учебниках истории называются первыми, кто водрузил знамя Победы над рейхстагом в мае 1945.
Кадры военной хроники, где советские солдаты - русский и грузин - устанавливают красное знамя победы над зданием рейхстага, облетели весь мир. Но только немногие знали, что Егоров и Кантария были не самыми первыми. О том, как это было, начали говорить не так давно. Пскович ветеран Анатолий Буёвкин был свидетелем тех событий. Вспоминает, что за каждую берлинскую улицу бились по 2-3 дня. В одном из таких боев он и получил ранение, после которого чудом остался в живых.
Анатолий Буевкин : Лежали.. лежа.. и в это время мне она влетела сюда. Я не знаю, но навылет не шла. Так и осталась здесь.
Анна Липина : Через несколько дней дошел до рейхстага. Анатолий Буевкин - один из тех, кто оставил на здании свою роспись.
Анатолий Буевкин : Смерть фашистам в своем логове. Город Псков, Псковский район.
Анна Липина : Молодой красноармеец Анатолий Буевкин со своей 368 -й дивизией стоял вокруг здания рейхстага в оцеплении. На его глазах на рейхстаге появлялись знамена и просто флаги. Момент, когда установили первое знамя победы, помнит до сих пор. Говорит, что это были красноармейцы из его дивизии.
Анатолий Буевкин : Сказали Егоров и Кантария. Нет! Но водружали другие - вот так! Это 368 дивизия, вот, которой командовал Чуйков.
Анна Липина : Девять дивизий штурмовали рейхстаг, и каждая готовила свое знамя победы - ведь кто первым прорвется к зданию - было неизвестно. Егоров и Кантария водружали знамя, но спустя лишь несколько часов после того, как это сделали другие.
Михаил Минин : Самым героическим среди участников штурма это был наш товарищ Загитов Гензи Заханович по национальности татарин, был ранен в грудь. Пуля прошла навылет, перевязали его. Но он ни за что не вышел из рейхстага, пока не потерял сознание.
Анна Липина : Это фрагмент записи интервью с псковским ветераном Михаилом Мининым. Тогда в 1945 он был одним из тех, кто шел в наступление со знаменем победы под шинелью. Почетный гражданин Пскова, ветеран Великой Отечественной войны Михаил Минин ушел из жизни, не встретив 63-ю годовщину Победы. Он прошел всю войну и первым водрузил знамя победы над рейхстагом. Не так давно это было доказано документально, однако при жизни Михаил Минин так и не получил официального признания подвига. Долгое время оставался неизвестным героем.
В наградном листе старшего сержанта Минина от 1 мая 1945 значилось - достоин высшей награды- присвоения звания Героя Советского Союза. 7 мая под представлением к награде свои подписи поставили командующий войсками 3-й Ударной армии генерал-полковник Кузнецов и член Военного совета этой армии генерал-майор Литвинов. Документы были отправлены наверх, но потом в командовании части поняли, что поторопились. Приказом от 18 мая 1945 года сержант Минин был награжден только орденом "Красное Знамя". Власть предпочла показать стране героями интернациональный состав - Егорова и Кантарию. После этого были годы забвения и попытки восстановить справедливость, впрочем, сам Михаил Минин неохотно говорил на эту тему.
Иван Павлов : Он очень скромный человек был, поэтому изъявляли желание другие, проявляли для того, что он совершил - принадлежало ему.
Анна Липина : Говорит ветеран Иван Павлов. В 1997 году настоящий герой Михаил Минин дождался присвоения звания Героя, но уже несуществующего Советского Союза. Золотую звезду ему вручили, но официального статуса она не имеет.
Всего на рейхстаг в 1945 установили около 40 знамен и флагов. И совсем недавно неизвестные страницы истории стали известны всем. Боевые товарищи уверены, что Минин - первый герой.
В эфире Обнинск, Алексей Собачкин:
Обнинские инвалиды, недовольные тем, что уже четыре месяца не получают бесплатные лекарства, провели у входа в местную мэрию пикет. В этом году федеральные власти переложили финансирование бесплатных лекарств на местные бюджеты. А у субъекта Федерации на эти цели не хватает денег. Нельзя сказать, что бесплатных лекарств для инвалидов не стало вовсе, но из расчета 417 рублей на человека в месяц. В прошлом году выделялось в разы больше – 1300 рублей. Понятно, что бесплатных лекарств на всех нуждающихся теперь не хватает. 417 рублей – это капля в море. Дефицит страшный. Из-за него подавляющее большинство инвалидов не могут получить жизненно важные препараты. Бывший шофер 75-летний Иван Бушанов возмущался на пикете.
Иван Бушанов : Нет лекарств, не дают. Лекарства есть только за деньги, а без денег нам, инвалидам, не дают ничего. Как жить дальше? Скажите мне! Я обил уже… по аптекам ходить. Мне говорят – ждите, будет. А ничего не дают. Какой власти я теперь должен верить? Теперь мне фигу показывают, как говорится. Вот так меня уважают.
Алексей Собачкин : Бывший научный сотрудник Борис Шпаков считает, что при Зурабове ситуация с лекарствами была намного лучше, чем сейчас.
Борис Шпаков : Некоторые месяцы получается, что вообще не получаем или одно лекарство из четырех. Пока Зурабов был плохо было, но еще относительно терпимо. Как говорится, обещал, но что-то делал. Как только ушел Зурабов, так вообще прекратилась поставка лекарств. Не по-человечески просто.
Алексей Собачкин : Через полчаса после начала пикета к протестующим инвалидам вышел мэр города Николай Шубин.
Николай Шубин : Только не нервничайте. Федеральным льготникам, которых сейчас государство не финансирует, на эту категорию, мы выделим 9 миллионов вместе с областью.
Участница пикета : Николай Евгеньевич, вы признаете, что нужно минимум 40-50 миллионов?
Николай Шубин : Вообще, денег нужно очень много. У нас эти деньги не заложены. Поэтому мы берем на себя дополнительные затраты. Что-то придется обрезать, что-то по инвестициям обрежем, что-то придется по зарплате и так далее. Потому что другого выхода нет.
Участница пикета : Четвертый месяц я получаю лекарства! Для меня это жизненно важно!
Николай Шубин : Я не могу говорить, что происходило в январе-феврале!
Участница пикета : Вы ни разу не выступили в газетах по этому вопросу.
Николай Шубин : Еще раз! Я все сказал. 9 миллионов на дороге не валяются.
Участник пикета : Завтраки продолжаются.
Алексей Собачкин : Стал накрапывать дождь. Мэр сел в машину и уехал. Люди с плакатами остались стоять. Инвалиды пообещали, что если положение не изменится, то 1 мая они проведут в Обнинске массовый митинг протеста.
В эфире Ижевск, Надежда Гладыш:
Созданное лет семь назад специально для обслуживания нескольких десятков сданных городу заводами общежитий Спецдомоуправление (СПДУ) стало откровенным «тормозом» как в передаче жилья в собственность проживающим там гражданам, так и в выборе этими новыми собственниками новых частных управляющих компаний.
Вот типичная ситуация. Есть на самой южной окраине Ижевска три больших 9-этажных общаги – по улице Оружейника Драгунова, номера домов 60, 62 и 64. Построил их в 1978 году самый крупный тогда в Ижевске Машиностроительный завод. А городу сдал их вместе со всем своим коммунальным комплексом на рубеже 90-х и 2000-х годов. За 30 лет своего существования дома ни разу не получили ни капитального, ни даже текущего ремонта. Многие из застрявших здесь жильцов – это пенсионеры, «дети войны», как две моих собеседницы, тетя Ася и Райса-апа, которых я застала дежурившими на вахте в 64-м доме. Они недовольны тем, что платежи им выставляют за площадь, примерно на треть больше той, которую они на самом деле занимают, приватизировать всячески мешают, а ездить в спецдомоуправление приходится буквально через весь город, что крайне неудобно для пожилых людей.
Жительница : Очень далеко. Мне вот 70 лет, мне за справкой идти туда не резонно. Поэтому люди и хотят поближе здесь.
Надежда Гладыш : Но у вас не приватизированное жилье.
Жительница : У нас у многих не приватизированное жилье. Из-за того не приватизировано, потому что нам не дают. У меня две комнаты. Из-за того, что перепланировка сделана, а перепланировка сделана при Ижмаше, согласована была с Ижмашем, почему теперь нам препятствуют?
Надежда Гладыш : Вы уже готовы приватизировать, вам не дают.
Жительница : Не дают. У меня две комнаты, мы с дочерью живем – 1600.
Жительница : А одна маленькая комната 10 квадратных метров – 800 рублей! Это что такое?!
Надежда Гладыш : Население трех общежитий, не получая никакого ремонта от СПДУ, дружно решило податься в расположенную метрах в трехстах от них новую частную управляющую компанию – «Ижтехсервис». Но собственников во всех трех домах пока не более 30 процентов. При этом процесс приватизации сознательно чиновниками затруднен, хотя и не остановим. Неприватизированными же метрами голосует СПДУ, от которого жильцы не чают, как избавиться. Вот мнение старшей по 64-му дому Ольги Сахаровой (она учительница, мы встретились в школьном коридоре на переменке).
Ольга Сахарова : Почему мы не хотим, потому что за 7 лет у нас никакой ремонт не проводился, даже косметический ремонт, чтобы покрасить что-то. А то, что у нас есть более глубокие глобальные проблемы, это никого не интересует. У нас протекает крыша. У людей стоят тазы, у людей стоят ведра, когда тает с 9 этажа. К кому мы только не обращались! Никому никакого дела нет до нашей крыши. Потому что они говорят, чтобы поменять крышу (у нас мягкая кровля), нужно где-то 1 миллион рублей.
Теперь, почему мы не доверяем СПДУ. С нас же брали деньги на капитальный ремонт какой-то период. Где эти деньги? Вообще непонятно – где. Когда я обратилась к Дворниченко Евгении Евгеньевне и спросила – объясните, куда пошли деньги, мы будем судиться, где деньги за капитальный ремонт? – она говорит – нечего соваться, ваши деньги за капитальный ремонт вообще потрачены и, вообще, ваши дома должны нам еще до2012 года. Вдумайтесь в эту сумму!
Надежда Гладыш : Для полутора тысяч человек, населяющих эти три общежития, вопрос стоит так: остаться в СПДУ – это еще год или два кормить бездельников, не получая за свои деньги никаких услуг; уйти в «Ижтехсервис» – медленно, но верно начать восстанавливать свои дома, менять коммуникации, самим определять фронт работ.
Михаил Казначеев, начальник управляющей компании Ижтехсервис, – лицо в этой истории заинтересованное. Он готов взять три общаги на Драгунова, и на собраниях с жильцами обрисовал им общую стратегию, благодаря которой он обещает привести дома в нормативное состояние.
Михаил Казначеев : Средств, которые люди собирают по текущему капитальному ремонту, достаточно для того, чтобы за период 2-3 года привести дома в состояние, когда уже не думаешь об авариях, а думаешь о перспективе.
Надежда Гладыш : Но приступить к реализации этой программы он сможет лишь в том случае, если жители смогут убедить город отпустить их из Спецдомоуправления. А тому два миллиона никому не подотчетных рублей, собираемых с этих многоквартирных домов, совсем не хочется терять из своего бюджета. Исход этого конфликта пока не ясен.
В эфире Ульяновск, Сергей Гогин:
Архитектура Симбирска, ныне Ульяновска, за последние полтора столетия неоднократно подвергалась разрушению. Во второй половине XIX века город был уничтожен пожаром. В 20-30-е годы прошлого века были снесены 25 красивейших церквей. Накануне 100-летия со дня рождения Ленина ради строительства мемориального комплекса сносились целые улицы, уничтожались даже здания, связанные с именем самого Ленина. Сегодня центр Ульяновска переживает очередное покушение на его исторический облик, связанное с точечной застройкой, установкой сомнительной ценности памятников, строительством коттеджей. Вот мнение краеведа, старейшего музейного работника Миры Савич.
Мира Савич : Какой-то злой рок лежит над Ульяновском. Мы ломаем то, что наиболее важно, что наиболее дорого. Вот этот жуткий дом с красной полосой выстроен. Как он там оказался, этот дом? Мы продолжаем ломать, корежить город. Естественно, это как-то влияет и на психику людей.
Сергей Гогин : Это мнение прозвучало на заседании региональной общественной палаты, где обсуждалась современная застройка Ульяновска, по мнению специалистов, бессистемная и безвкусная. Упомянутое здание с ядовитого цвета красной полосой, которое недавно появилось на улице Карла Маркса, – это торговый центр с претенциозным названием «Версаль», современная коробка из стекла и бетона, каких много в любом городе. У специалистов по охране памятников архитектуры здание не вызывает ничего кроме раздражения. Говорит директор историко-мемориального заповедника «Родина Ленина» Александр Зубов:
Александр Зубов : Несколько лет назад нас убеждали, что прекрасное здание получится на улице Карла Марксе. Мы согласовали 3-этажное здание, которое вписывалось, которое сейчас «Версаль» назвали. А они что построили? Только в воспаленном мозгу архитекторов это может казаться шедевром. Он изуродовал полностью и угробил всю улицу Карла Маркса, с этим красным цветом. У нас нет архитекторов, у нас есть подмастерья, ремесленники. И за любые деньги любой заказ власти вам так обеспечат! Эйфелеву башню нарисуют, пирамиды Хеопса нарисуют – все, что угодно, только плати.
Сергей Гогин : А жителям Ульяновска кубистический «Версаль» в целом нравится.
Жительница : Замечательно! Ярко, солнечное, красочное.
Житель : Современное по сравнению с другими домами.
Жительница : Нормально, красиво. Просто приятно глазу.
Житель : Мне нравится, очень даже. Только не понимаю, зачем строить здание, если три штуки.
Сергей Гогин : «Версаль» – это уже пятый торговый комплекс на небольшой территории в центре Ульяновска. Краевед Сергей Петров предупреждает - если не сберечь историческую застройку, город может потерять свою привлекательность для туристов.
Сергей Петров : Пока еще город сохраняет свой потенциал. Мы можем показать места, связанные с Карамзиным, Гончаровым. Но если все снесем, как того желают, к сожалению, наши архитекторы, то никто смотреть хайтековские супермаркеты, казино и многоэтажные стоянки автомобилей к нам не поедет.
Сергей Гогин : Как показывают мнения горожан, выросло целое поколение, не видящее стилистического противоречия между особняками XIX - начала ХХ века и кубистическим хайтеком. Удивительно, что не видит этого противоречия и архитектурное начальство. Татьяна Тарасова - бывший главный архитектор города. При ней активизировалась бессистемная точечная застройка центра. Чиновница пошла на повышение, и теперь заведует всей архитектурой области. О наступлении новорусской застройки на историческую часть города она говорит следующее:
Татьяна Тарасова : У меня не возникает чувства, что диссонанс происходит в этой среде. Контраст может быть тем и хорош. Среда городская не может не изменяться. Вопрос – как она будет изменяться? Уютная купеческая среда конца XIX века в старой части города. Есть места, где она сохранилась. Есть разные приемы по размещению новых зданий в такой среде. Есть как бы один к одному, есть как бы на контрасте, есть в стиле.
Сергей Гогин : Таким образом, любую безвкусную постройку можно объявить размещением по принципу контраста. Бывший депутат Законодательного собрания области Татьяна Сергеева с таким принципом не согласна.
Татьяна Сергеева : Это типичная эклектика, когда смешение стилей, когда стиль однодневки. Они выйдут из моды, и лет через 5 они будут казаться, наверное, совершенно ужасными. Платье можно выкинуть, а здание… И нет стиля города.
Сергей Гогин : К ленинскому мемориальному комплексу можно относиться по-разному (ради него, кстати, снесли улицу Стрелецкую, где родился Володя Ульянов), тем не менее, это целостный архитектурный ансамбль - мемцентр, гостиница, университет, эспланада, площадь. Теперь на этой площади строят музыкальный фонтан, в двух шагах от недавно открытого здесь же скорбного памятника Дмитрию Разумовскому, спецназовцу, погибшему во время штурма школы в Беслане. Рядом решено поставить памятник основателю Симбирска Богдану Хитрово, чуть дальше – памятник татарскому просветителю Кулгали. Все это - явочным порядком, без совета с общественностью, без формального решения об отводе земли.
Так называемые публичные слушания – это фальсификация общественного мнения, утверждает член региональной Общественной палаты Евгений Лытяков. Застройщик приводит заинтересованных лиц, они голосуют за проект. Или мэрия сгоняет чиновников, и потом отчитывается о проведении слушаний.
Кто должен следить за стилем городской застройки? Формально - Комитет по архитектуре мэрии. Архитекторы, что вы все обрушились на центральную часть города, которая и так уже застроена, восклицает председатель общественной палаты Владимир Ефимов. В городе полно места, памятники общественным деятелям и героям можно установить и в других районах. На прямо поставленные вопросы чиновники не отвечают - перечисляют нормативные акты, названия подрядных организаций, рассказывают о творческих планах, короче, уводят разговор в сторону. Для особо наглых застройщиков такая власть - просто подарок.
Александр Зубов : Вот итог – властей много, а власти нет.
Сергей Гогин : Говорит директор заповедника «Родина Ленина» Александр Зубов и приводит пример. Предприниматель Сергей Салимзянов на купленном участке земли вместо согласованного с заповедником двухэтажного здания построил нелепый четырехэтажный дом с мансардой. Своим видом он подавляет шедевр деревянной архитектуры – дом купца Бокоунина по проекту выдающегося архитектора-модерниста Федора Ливчака. Пока Салимзянов строил свой особняк, работники заповедника стучались во все властные кабинеты и контролирующие инстанции – бесполезно. И только суд недавно обязал застройщика разобрать два верхних этажа. Теперь в Ульяновске гадают - неужели разберет? Говорит Александр Зубов.
Александр Зубов : И общественное мнение, средства массовой информации, когда уже белое назвали белым, а черное – черным, заставили суд принять то решение, которое заслуживает.
Сергей Гогин : Парадокс, но именно благодаря заповеднику федерального значения «Родина Ленина» Ульяновск сохраняет историческую застройку. Недавно в музее «Архитектура и градостроительство Симбирска-Ульяновска» открылась выставка «Что имеем - не храним» - о недавно утерянных исторических зданиях и о тех, что могут быть утрачены в ходе реконструкции. Это своеобразная Красная книга исчезающей симбирской архитектуры. Если эта книга станет толще, я не рискну пригласить вас на экскурсию в Ульяновск, потому что в вашем городе торговые центры выглядят точно так же.
В эфире Сочи, Геннадий Шляхов:
Майские праздники жители сочинского села Сергей Поле отмечали с размахом. Между Первомаем и Днём Победы селяне отметили 95-летие со дня основания своего посёлка. Это случилось в 1912 году, когда турецкоподданные выкупили в районе имения государя императора "Дагомыс" у вдовы русского офицера Елены Степановны Поль 304 десятины земли. Расселившись на землях, принадлежавших ветерану Крымской войны, дворянину Сергея Александровича Полю, крестьяне назвали свой посёлок его именем - Сергей Поле. Случилось в 1912. Спустя 95 лет прямых потомков первых поселенцев в селе осталось несколько человек. Асхрик Сетраковна Аракелян одна из них.
Асхрик Аракелян : Я 90 лет работал в совхозе. Чай собирали.
Геннадий Шляхов : Старейшей жительнице Сергей Поля 95 лет. Ровесница села, она, сколько себя помнит, всю жизнь провела в работе.
Асхрик Аракелян : Дома хозяйка и дома будешь работать. И совхозе. Я работал, пока глазами видел. А потом уже глазами не вижу, разве можно работать? Нельзя.
Геннадий Шляхов : Асхрик Сетраковна начинала свой трудовой путь на табачных плантациях. Потом уже при советской власти в колхозе "Красный путиловец" выращивала чай. Об этих временах вспоминает ещё один старожил Сергей Поля Завен Саулян.
Завен Саулян : Я рабочим работал. У нас первый раз чай сажали в 1936 году. Помогал дяде. Они тренировались, траншей копали. Я помогал им.
Геннадий Шляхов : Завен Арташесович Саулян, один из прямых наследников первых переселенцев из Турции, которые в 1912 году, выкупив землю, вырубили лес и начали возделывать привезённый из Турции табак. Обустраивались на новом месте. Играли свадьбы, растили и учили детей. Рассказывает учитель на пенсии Манук Экшиян.
Манук Экшиян : Я вначале год работал в лесу. Мой двоюродный брат в лесу работал, а я ему помогал, ну, зарабатывали на жизнь. А потом учительствовать начал.
Геннадий Шляхов : Это было в 1948 году. А до этого - война. Оккупация в Крыму, потом армия. В лётчики Манука Экшияна, как сына кулака, не взяли. Так что закончил войну бывший учитель миномётчиком в Восточной Пруссии.
Манук Экшиян : Семья. Мы были в армии - она была репрессирована. От советской власти нам досталось. В 1930 году нас раскулачили. У меня два брата похоронены – не знаю. Мать, где похоронена, - не знаю, а один брат погиб на Сапун-горе, когда освобождали Севастополь. Он там сражался и погиб.
Геннадий Шляхов : Завен Арташесович Саулян тоже прошагал через всю войну. Дважды был ранен, вернулся в Сочи в 1947. На сегодняшнюю жизнь не жалуется, хотя и гложет его обида - всем инвалидам Великой Отечественной обещала власть бесплатный автомобиль, но не дождутся обещанного ветераны.
Завен Саулян : Очень обидно - инвалид войны пожизненно дали, а машина - отказали.
Геннадий Шляхов : День Победы, как и 95-летие со дня основания Сергей Поля отмечали всем селом. Накрыли праздничные столы, поздравили ветеранов и людей уважаемых. Говорили о прошлом, настоящем и будущем села.
Сегодня Сергей Поле обустраивается - власти обещают провести водопровод в село, отремонтировать дороги, может даже новый клуб к 100-летию построить. Но былого крупного и крепкого совхоза уже нет в помине. Работу в селе не найдёшь. Говорит председатель совета общественного управления Сергей Поля Рудольф Аванесян.
Рудольф Аванесян : Может это даже для кого-то очень дико звучит, но я вас скажу, что есть такие семьи бедные, которые продукты, покупая в магазине, делают запись в тетради, потому что не в состоянии расплачиваться. Есть и такие семьи. Поэтому хотелось бы, чтобы руководители и соцзащита обратили бы внимание на такие семьи. Конечно, о нас вспоминают в предвыборные кампании и в дни праздников. Уделяют нам внимание. Приятно! Но, хочется, чтобы нас не забывали и в остальное время.
Геннадий Шляхов : По поводу празднования 95-летия села, местные мальчишки высказали своё мнение - и чего это взрослые не дождались круглой даты, столетнего юбилея вот тогда бы и отметили с размахом. Невдомёк им, что для одних время только начинает свой отсчёт, а для других - оно уже на излёте. Потому и хотят люди пожилые люди, ветераны войны историю малой родины пересказать потомкам, память сохранить о прошлом. Вот для чего, считают в Сергей Поле, и нужны такие праздники, как юбилей села или День Победы.
