Приговор, который 30 декабря был оглашен в Хамовническом суде по делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, подвел черту под способностью российского правосудия быть объективным. Леонид Невзлин, многолетний партнер в ЮКОСе Ходорковского и Лебедева, проживающий ныне в Израиле, считает, что в этом деле еще не поставлена последняя точка:
– Я себя по-прежнему считаю совладельцем нефтяной компании ЮКОС. И это – принципиально, потому, что я считаю, что все-таки точку в этом деле поставят международные суды, а не российский суд.
– Стал ли для вас неожиданностью суровый приговор, вынесенный Хамовническим судом?
– Мое отношение к этому суду несколько раз менялось по ходу процесса. Вначале мне показалось, что судья Данилкин ведет себя очень жестко в пользу прокуратуры. Я был внутренне готов к плохому приговору для Ходорковского и Лебедева. Потом в ходе процесса под давлением доказательств, которые представляла сторона защиты, было очевидно, что позиция судьи Данилкина меняется, если не на про-Ходорковскую, то, по крайней мере, на нейтральную. Он достаточно объективно работал в процессе, давая обеим сторонам высказаться, представить свои доказательства. Но после того, как Путин публично выступил в своем телеобращении против Ходорковского, я не счел это случайностью, и понял, что не стоит ожидать ничего хорошего для Ходорковского и Лебедева. Так что я не удивился жесткому приговору.
– Насколько юридически безупречно выглядело истолкование в пользу обвинения тех показаний, которые давали на суде высокопоставленные свидетели защиты?
– Мне трудно быть нейтральным, но я постараюсь. Если бы я был нейтральным наблюдателем, то, наверное, мог бы счесть выступления Христенко и Грефа как тоже нейтральные, но в любом случае не подтверждающими обвинение. Что касается Касьянова и Геращенко, их выступления были просто отвергнуты судом, хотя были умными и обоснованными, в пользу Ходорковского и Лебедева. Мне кажется, что приговор писал прокурор Лахтин. По двум признакам. Во-первых, оно по абсурдности и нелепости формулировок совпадает с обвинением. Во-вторых, оно и по композиции совпадает с обвинением. Это же не просто найти человека, который напишет в юридическом документе такой очевидный бред, как, например, история с использованием английского языка в отчетности ЮКОСа. С тем, чтобы якобы российские акционеры не могли в ней разобраться. Здесь явно пахнет Лахтиным – по уровню интеллекта и по профессионализму. Более того, есть наблюдатели, которые из зала суда публиковали информацию о том, что Лахтин фактически следил за чтением Данилкиным приговора, водя пальцем по тем же строкам и синхронно переворачивая листы. Так что или обвинение эквивалентно приговору, или все-таки на столе у Лахтина лежал приговор, им же написанный. И он следил за тем, как Данилкин читает этот приговор.
– Превратился ли за время второго процесса по делу ЮКОСа Михаил Борисович Ходорковский в политическую фигуру?
– Если у кого-то были в этом сомнения в перерыве между первым и вторым процессом, то сейчас они должны быть полностью развеяны. Неоднократно Владимир Путин, который является, без сомнения, сейчас самым известным политиком в Российской Федерации, поставил Ходорковского в позицию главного оппозиционера своей политики. Поэтому мой ответ: да, Ходорковский сегодня, хотел бы он этого или нет, без сомнения, крупная политическая фигура на российском политическом небосклоне.
– Ожидаете ли вы возбуждения уголовных дел по обвинениям в убийствах, о которых впрямую говорил премьер-министр в ходе своего телемоста со страной?
– Там же отдельный судебный процесс, по Пичугину, и был он проведен без всяких доказательств. Потом этот же процесс скопировали в отношении меня – и тоже без всяких доказательств. Так что возбуждение новых бел было бы совершенно абсурдно, хотя может быть политически выгодно для Ходорковского, если дойдет до такого абсурда. Однако, я думаю, что до такого маразма они не дойдут. Скорее стоит ожидать, что возникнет понятие организованной преступной группы, в которой разные члены занимались разным. Например, Невзлин убивал, Ходорковский с Лебедевым воровали нефть, отмывали деньги, кто-то еще что-то делал. Я, скорее, жду такого появления обвинений: о создании Ходорковским организованной преступной группы, где у каждого свои роли. Не случайно в приговоре судья Данилкин много раз педалировал, что ЮКОС управлялся членами организованной преступной группы.
– Способен ли президент Медведев помиловать фигурантов дела ЮКОСа?
– Президент Медведев меня глубоко разочаровал, я возлагал на него определенные надежды. Он достаточно внятно говорит, у него нет блатного жаргона, как у Путина, он применяет термины, которые мне нравятся – демократические институты, модернизация, борьба с коррупцией, власть закона. Но надежды на позитивные изменения, видимо, оказались пшиком. Если бы президент Медведев хотел бы заявить о себе, как о самостоятельной фигуре, он должен был на таком значимом процессе это продемонстрировать. Ведь его практически окунули в грязь лицом, поскольку не применили в этом процессе его поправки к законодательству о предпринимательской деятельности, к смягчению наказания за это. Если в стране можно таким образом унизить президента, значит он не является полноценным президентом. Скорее, он марионеточная фигура в руках Путина. С таким ощущением я вышел из этого приговора.
– Намерены ли вы и ваши единомышленники продолжать борьбу за доброе имя Михаила Ходорковского и Платона Лебедева в других российских судебных инстанциях и в Страсбургском суде?
– Честно говоря, Ходорковский имя себе уже создал, в том числе и усилиями Путина и русского правосудия. Имя Ходорковского – имя, близкое по значимости сегодня в мире к имени Гавела, Нельсона Манделы и многим другим. Ему не надо ничего доказывать, он реально мученик и страдает за свои идеалы и убеждения. Суды, скорее, мы используем для других целей. Одна из них более-менее похожа на то, о чем вы говорите: доказать нарушения закона при применении российского правосудия в отношении фигурантов по делу ЮКОСа. Этим мы занимаемся и будем заниматься в Страсбургском суде, каждый индивидуально и коллективно. Я думаю, что мы будем достаточно успешны, во всяком случае, все к этому идет. Но вторая и основная цель, которую мы преследуем – восстановить материальный статус-кво, вернуть украденное у нас имущество. Не в форме нефтяной компании ЮКОС – это уже практически невозможно, а в форме денежной компенсации со стороны правительства Российской Федерации. Для этого мы достаточно давно занялись судами по энергетической хартии, которые проходят арбитраж в Гааге. Мы прошли достаточно большое количество этапов, и вполне успешны на этом пути. Я думаю, что через некоторое время Российской Федерации придется раскошеливаться перед акционерами ЮКОСа.
– 31 декабря ожидается очередная акция "Стратегии-31". Способен ли лозунг "Свободу Михаилу Ходорковскому" сплотить всю российскую непримиримую оппозицию?
– Как ни удивительно, Михаил – та фигура и судьба, на которой действительно сходятся многие. Если раньше я никогда не верил в то, что российская демократическая оппозиция может найти консенсус и сделать ставку на единую фигуру, то ставка на свободу Ходорковского вполне могла бы сплотить очень многих разных людей. Сегодня для них важнее покончить с этим режимом, чем разбираться, кто потом и кем будет в новой свободной России. Сначала надо добиться того, чтобы Путин ушел.
– Я себя по-прежнему считаю совладельцем нефтяной компании ЮКОС. И это – принципиально, потому, что я считаю, что все-таки точку в этом деле поставят международные суды, а не российский суд.
– Стал ли для вас неожиданностью суровый приговор, вынесенный Хамовническим судом?
– Мое отношение к этому суду несколько раз менялось по ходу процесса. Вначале мне показалось, что судья Данилкин ведет себя очень жестко в пользу прокуратуры. Я был внутренне готов к плохому приговору для Ходорковского и Лебедева. Потом в ходе процесса под давлением доказательств, которые представляла сторона защиты, было очевидно, что позиция судьи Данилкина меняется, если не на про-Ходорковскую, то, по крайней мере, на нейтральную. Он достаточно объективно работал в процессе, давая обеим сторонам высказаться, представить свои доказательства. Но после того, как Путин публично выступил в своем телеобращении против Ходорковского, я не счел это случайностью, и понял, что не стоит ожидать ничего хорошего для Ходорковского и Лебедева. Так что я не удивился жесткому приговору.
– Насколько юридически безупречно выглядело истолкование в пользу обвинения тех показаний, которые давали на суде высокопоставленные свидетели защиты?
– Мне трудно быть нейтральным, но я постараюсь. Если бы я был нейтральным наблюдателем, то, наверное, мог бы счесть выступления Христенко и Грефа как тоже нейтральные, но в любом случае не подтверждающими обвинение. Что касается Касьянова и Геращенко, их выступления были просто отвергнуты судом, хотя были умными и обоснованными, в пользу Ходорковского и Лебедева. Мне кажется, что приговор писал прокурор Лахтин. По двум признакам. Во-первых, оно по абсурдности и нелепости формулировок совпадает с обвинением. Во-вторых, оно и по композиции совпадает с обвинением. Это же не просто найти человека, который напишет в юридическом документе такой очевидный бред, как, например, история с использованием английского языка в отчетности ЮКОСа. С тем, чтобы якобы российские акционеры не могли в ней разобраться. Здесь явно пахнет Лахтиным – по уровню интеллекта и по профессионализму. Более того, есть наблюдатели, которые из зала суда публиковали информацию о том, что Лахтин фактически следил за чтением Данилкиным приговора, водя пальцем по тем же строкам и синхронно переворачивая листы. Так что или обвинение эквивалентно приговору, или все-таки на столе у Лахтина лежал приговор, им же написанный. И он следил за тем, как Данилкин читает этот приговор.
– Превратился ли за время второго процесса по делу ЮКОСа Михаил Борисович Ходорковский в политическую фигуру?
– Если у кого-то были в этом сомнения в перерыве между первым и вторым процессом, то сейчас они должны быть полностью развеяны. Неоднократно Владимир Путин, который является, без сомнения, сейчас самым известным политиком в Российской Федерации, поставил Ходорковского в позицию главного оппозиционера своей политики. Поэтому мой ответ: да, Ходорковский сегодня, хотел бы он этого или нет, без сомнения, крупная политическая фигура на российском политическом небосклоне.
– Ожидаете ли вы возбуждения уголовных дел по обвинениям в убийствах, о которых впрямую говорил премьер-министр в ходе своего телемоста со страной?
– Там же отдельный судебный процесс, по Пичугину, и был он проведен без всяких доказательств. Потом этот же процесс скопировали в отношении меня – и тоже без всяких доказательств. Так что возбуждение новых бел было бы совершенно абсурдно, хотя может быть политически выгодно для Ходорковского, если дойдет до такого абсурда. Однако, я думаю, что до такого маразма они не дойдут. Скорее стоит ожидать, что возникнет понятие организованной преступной группы, в которой разные члены занимались разным. Например, Невзлин убивал, Ходорковский с Лебедевым воровали нефть, отмывали деньги, кто-то еще что-то делал. Я, скорее, жду такого появления обвинений: о создании Ходорковским организованной преступной группы, где у каждого свои роли. Не случайно в приговоре судья Данилкин много раз педалировал, что ЮКОС управлялся членами организованной преступной группы.
– Способен ли президент Медведев помиловать фигурантов дела ЮКОСа?
– Президент Медведев меня глубоко разочаровал, я возлагал на него определенные надежды. Он достаточно внятно говорит, у него нет блатного жаргона, как у Путина, он применяет термины, которые мне нравятся – демократические институты, модернизация, борьба с коррупцией, власть закона. Но надежды на позитивные изменения, видимо, оказались пшиком. Если бы президент Медведев хотел бы заявить о себе, как о самостоятельной фигуре, он должен был на таком значимом процессе это продемонстрировать. Ведь его практически окунули в грязь лицом, поскольку не применили в этом процессе его поправки к законодательству о предпринимательской деятельности, к смягчению наказания за это. Если в стране можно таким образом унизить президента, значит он не является полноценным президентом. Скорее, он марионеточная фигура в руках Путина. С таким ощущением я вышел из этого приговора.
– Намерены ли вы и ваши единомышленники продолжать борьбу за доброе имя Михаила Ходорковского и Платона Лебедева в других российских судебных инстанциях и в Страсбургском суде?
– Честно говоря, Ходорковский имя себе уже создал, в том числе и усилиями Путина и русского правосудия. Имя Ходорковского – имя, близкое по значимости сегодня в мире к имени Гавела, Нельсона Манделы и многим другим. Ему не надо ничего доказывать, он реально мученик и страдает за свои идеалы и убеждения. Суды, скорее, мы используем для других целей. Одна из них более-менее похожа на то, о чем вы говорите: доказать нарушения закона при применении российского правосудия в отношении фигурантов по делу ЮКОСа. Этим мы занимаемся и будем заниматься в Страсбургском суде, каждый индивидуально и коллективно. Я думаю, что мы будем достаточно успешны, во всяком случае, все к этому идет. Но вторая и основная цель, которую мы преследуем – восстановить материальный статус-кво, вернуть украденное у нас имущество. Не в форме нефтяной компании ЮКОС – это уже практически невозможно, а в форме денежной компенсации со стороны правительства Российской Федерации. Для этого мы достаточно давно занялись судами по энергетической хартии, которые проходят арбитраж в Гааге. Мы прошли достаточно большое количество этапов, и вполне успешны на этом пути. Я думаю, что через некоторое время Российской Федерации придется раскошеливаться перед акционерами ЮКОСа.
– 31 декабря ожидается очередная акция "Стратегии-31". Способен ли лозунг "Свободу Михаилу Ходорковскому" сплотить всю российскую непримиримую оппозицию?
– Как ни удивительно, Михаил – та фигура и судьба, на которой действительно сходятся многие. Если раньше я никогда не верил в то, что российская демократическая оппозиция может найти консенсус и сделать ставку на единую фигуру, то ставка на свободу Ходорковского вполне могла бы сплотить очень многих разных людей. Сегодня для них важнее покончить с этим режимом, чем разбираться, кто потом и кем будет в новой свободной России. Сначала надо добиться того, чтобы Путин ушел.